Я проснулся весь в слезах, в чужой постели, в чужом доме. Где я? Кто подобрал меня? Кто отскоблил мои прекрасные крылья? Кому опять помешала моя свобода? А вот и он! Спаситель! Что? Что я слышу? Ты узнал меня!
- Ну и что с того? Я, к примеру, каждый день вижу во дворе крыс, и, кажется, знаю их всех в лицо. Я же не играю им на флейте, впрочем, они были бы благодарными слушателями. Жаль, что я не умею играть на флейте. Жаль, что я вообще не умею играть, даже в карты. Шутка! А ты? Я, вроде бы, слышал звуки рояля.
- Да. Я играл, но это так, для себя.
- Ну а теперь, может быть, сыграешь для меня. Я прошу.
Он помолчал немного, недоверчиво посматривая на меня, и вышел. Вскоре из соседней комнаты послышалось его легкое покашливание, словно он собирался петь. Затем заиграл рояль. Зазвучало что-то очень мелодичное и печальное. Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Я слушал убаюкивающие звуки и мне снова захотелось взлететь, но…но я уж не мог этого сделать. Все вокруг было так спокойно, как в раю – в раю ведь не нужны крылья, куда лететь, зачем? А рояль все продолжал играть, лаская мою израненную душу. Рояль не скрипка, он ничего не рвет, и ни о ком не плачет. Он заворачивает вас в пелену своих струн и погружает в колыбель звуков. Пусть плачут над этой колыбелью другие, пусть голосят и надрываются. Что ему страданья, что слезы могут значить для него?
- Вам нравится?
- Да… Да, очень. Ты чудесно играешь. Продолжай.
Я лежал, закрыв глаза. Я размышлял. Я размышлял о своей жизни. Я делал отчаянные попытки разобраться в этой самой жизни. В жизни, которая неслась в бешеном галопе, а иногда плелась старой клячей, которая лягала меня своими истертыми копытами порой прямо в висок. Плохая или хорошая, злая или добрая, но это была моя жизнь. Я постарался прожить ее, так как того хотел Я, а не кто-нибудь другой. Каков итог? Я не знаю. Мне толком и ничего не вспомнить. Всю свою жизнь я боролся за свою жизнь, за свою свободу. Я всем подряд доказывал, что буду жить так, как я хочу, чего бы мне это не стоило. Но обрел я эту свободу только тогда, когда доказывать стало уже некому. Пожалуй, я слишком поздно понял, что освобождая себя от них, я освобождаю их от себя.

Пожалуй, я слишком поздно понял, что освобождая себя от них, я освобождаю их от себя.
Такая простая формула, но, сколько стоит за ней. Как же много я потерял, не заметив вовремя этой зависимости. Глупо!!! Очень глупо!
- Что глупо, простите?
- Не понял?
- Вы сказали «Глупо», но не сказали что именно…
- Глупо?! Глупо. Глупо было тащить такого забулдыгу и бродягу как я в такой дом как твой.
- Вы забулдыга и бродяга?
- Пытаюсь им стать.
- Зачем?
- Что бы упав на самое дно, я смог, наконец, увидеть ту гору, по которой катаюсь всю свою жизнь! Хочется, знаешь ли, взглянуть на все со стороны.
- Зачем?
- Может тогда я хоть что-то пойму!
- Зачем?
- Зачем, что?
- Зачем, вам что-то понимать? Зачем вам куда-то карабкаться, спускаться? Может лучше расслабиться и довериться течению судьбы?
- НЕТ!!! Нет, черт побери. Я столько раз показывал шиш судьбе, что не собираюсь покоряться ей сейчас! – я взволнованно сел на кровать.
- Не нервничайте так! Но если вас заинтересует мое мнение, то не стоит обольщаться тем, что вы своим бунтарством ломаете чьи-то планы…
- Хватит! Хватит нести этот бред! Я слышал его тысячи раз. – я вскочил с кровати и нервно заходил по комнате. – Поймите вы, глупцы, всесильность судьбы это миф, сказка, загнивающий в болотистых умах бред!
- Что?
- Да, ничего! Я же не утверждаю, что судьбы нет, но, поймите, мы можем сами изменить то русло, по которому протекает наша жизнь. Мы вольны устраивать дамбы, заводи, болота, озера. Любое волевое решение крушит те берега, которые определила нам судьба. Легко сидя здесь за роялем рассуждать о неисповедимости путей господних и с благодарностью принимать Его волю. Бунт!!! Бунт!!! Я против ошейников и цепей. Почему мы так легко отдаем себя в рабство – потому лишь, что мы родились рабами? Если я способен сам выбирать свой путь, так почему бы мне этим не воспользоваться?
- Думаете, вы способны?
- Да!
- Докажите!
- Лучше ты.
- Я?
- Да! Да! Ты!
- Вы правы, мне будет легче. Вот вы, например, знаете, что с вами произойдет завтра?
- Нет! Подождите, но…- тут я умолк, так как неожиданно заметил, что он стоит в проеме двери и внимательно, с интересом и, как мне показалось, со скрытой издевкой, смотрит на меня. Но удивило меня ни его неожиданное появление, а то, что рояль продолжал играть. Я отчетливо слышал все туже музыку из соседней комнаты. Я так опешил, что не только забыл свой вопрос, но и не знал как отреагировать.

PS: меня Лена зовут от рождения

- Я вас обманул! – сказал спокойно он, видимо прочитав удивление на моем лице. – Я вас обманул! Я не умею играть на рояле, но хорошую музыку люблю. Это запись. Моя любимая запись.
- Зачем же тебе понадобилось меня обманывать?
- Я пошутил. Я же не мог подумать, что вы не сможете отличить запись от настоящего инструмента. Хотите выпить?
- Почему бы и нет. – тяжело вздохнул я.
Он исчез из комнаты, но скоро появился вновь. У него в руках была запечатанная бутылка дорогого коньяка и бокал.
- Почему один?
- Что?
- Почему ты принес один бокал?
- Я не пью!
- ВООБЩЕ?
- Спиртное, если вы это имеете в виду.
- Так что?! Ты предлагаешь мне в одиночку квасить? Утром? Не умывшись? Не позавтракав? Это же алкоголизм.
- Душ за этой дверью. Халат и полотенце там же. Без завтрака вы тоже не останетесь. А на счет коньяка, то я же не предлагаю вам выпить все. Просто пару глотков для успокоения. Ну-у-у… не буду вам мешать!
Сказав это, он исчез, мягко прикрыв за собой дверь. Я остался сидеть на кровати. Кровать стояла посередине большой комнаты. Комната была просторной, не испорченной лишней мебелью. Стена справа блистала удивительной белизной. Стену слева украшала огромная картина, выполненная в черно-белых тонах. На картине был изображен сгорбившийся человек. Его необычайно длинные и узловатые пальцы держали перед ним потрескавшеюся половину скорлупы огромного яйца. Гротескное лицо было прикрыто длинными космами, спадавшими до самых плеч. Всклокоченные, они были сплошь покрыты более мелкими кусочками от скорлупы. Мрачная и холодная картина не совсем вписывалась в праздничное настроение комнаты, но и без этого полотна комнату было сложно представить. Она становилась совсем нереальной.
Я встал и, пошатываясь на ослабленных ногах, поплелся в душ. Полотенце и халат там действительно были, но вот мыла я так и не смог найти. Наскоро сполоснувшись, я вышел, накинув халат. Завтрак уже стоял на тумбочке. Выглядел он действительно аппетитно, и я почувствовал, насколько я голоден. Когда все тарелки засияли белизной, я шумно выдохнул и с радостью откупорил бутылку коньяка. Чудесный аромат и завораживающий вкус привел меня в состояние близкое к нирване. Я завалился на кровать и, стараясь не замечать мрачной живописи, уставился в потолок. Мне казалось, что сейчас стоит подумать о том, где я, у кого, почему, но глаза сами закрылись, не в силах сопротивляться блаженству.

Паш, с возвращением!!!